[karamelle]

Автор: Karamelle
Фендом: KHR!
Название: Дурацкая романтика.
Жанр: songfic, romance, dark, всё взболтано, но не смешано.
Тип: джен.
Размер: драббл.
Рейтинг: NC-17 за насилие и прочую графику.
Персонажи: Бельфегор, Маммон. Присутствует лёгкий BM.
Предупреждения: смысла, обоснуя и секса нет. Маммон девочка. Не бечено.
Дисклаймер: персонажи – Амано Акира, песня «Луну под кожу» - группе Биопсихоз, бред – мой.

Мы рядом - но мы не вместе.
Они кружат надо мной
Но мы не вместе…

Ни звука. Темнота, до зевоты томная темнота-полумрак, тянущее тепло с запахом разложения и металлический привкус под языком. Так привычно, что даже почти уютно. Так графично и кроваво, что даже не верится, что это правда.
Люди точно вывернуты наизнанку. Оголённые остовы рёбер с размотанными кишками, вспоротые кишечники с валяющейся рядом полупереваренной едой, разодранные глотки, вываленные языки, распахнутые рты в уже немом, захлебнувшемся кровью оре. Везде, всюду - вокруг, стоит только убрать от ушей руки и услышать, стоит только открыть глаза и посмотреть. И сразу же отвернуться, чтобы не видеть очередное убийство.
Он поднимается на цыпочки и хватает цепкими холодными пальцами ослабевшую от кровопотери жертву за шею. Высокий и широкоплечий мужчина не может сопротивляться, даже если и хочет. У него не хватает правой руки выше плеча, вместо неё - аккуратный срез, из которого неумолимым ручейком льётся кровь.
Мальчик обхватывает пальцами бычью шею и тянет вниз, заставляя человека упасть перед собой на колени и смеётся, просто захлёбывается смехом, прижимая запачканные кровью ладони к лицу, пачкая кожу и светлые волосы. Глубоко вздыхает - точно собирается нырнуть под воду - делает шаг назад и взмахивает рукой изящным, почти дирижёрским жестом. С ладони срываются крохотные метательные ножи, хищно подмигнув на секунду, ловя лунный свет, и впиваются в низ живота мужчины, который только-только успел привстать с колен. Прохрипев ругательство, он снова бухается вниз в рабопленном поклоне своему маленькому убийце, пытаясь непослушной уцелевшей рукой выдернуть из себя ножи, но его останавливает меткий пинок в лицо - прямо в нос, заставляя поднять голову. Тяжёлый сапог мальчика окрашивается красным, а из переломанного носа незамедлительно, но уже несколько вяло потекла кровь. Мальчик снова смеётся, уже истерично, тихо, обнимая дрожащие плечи. Он пытается держать себя в руках - но не хочет. Быстро шагает вперёд, к одурённому вспышкой боли человеку, наклоняется и уверенно хватает один из ножей за рукоять, с усилием проворачивая и дёргая вверх, проводя глубокую борозду вдоль всего живота и распарывая его. Пинает заходящееся болезненным криком тело в плечо, заставляя упасть - с утробным то ли рычанием, то ли стоном, то ли приглушённым вскриком, захлёбываясь кровью и желчью, мужчина заваливается на левый бок. Ещё один болезненный пинок заставляет его перевернуться на спину - сильная и болезненная конвульсивная дрожь прошлась по всему, подавив ещё один хрип. Мальчик не обращает на это внимания - он наклоняется к вспоротому телу, низко, пригибая колени и разводит края раны в сторону, разрывая плоть с почти что слышимым и ощущаемым треском. Помогая себе ножом, он, не обращая на невразумительные попытки жертвы сопротивляться, оголяет рёбра и погружает руку в живот, вытягивая оттуда все внутренности, пачкая руки и полосатые рукава, но совершенно не обращая на это внимания. Мальчик то ли смеётся, то ли плачет, покачиваясь и пошатываясь, тяжело дышит через рот, всхлипывает, а его запачканные кровью щёки, раньше бледные сейчас пылают красным, как будто у него высокая температура.
Жертва пускает кровавые пузыри изо рта, шепчет, кажется, проклятия... а мальчик упал - смешно упал, ноги в коленях будто подломились и он рухнул вниз. Голова склонилась к груди, запачканные пальцы крепко вцепились в кофту напротив груди. Его сердце билось сейчас очень быстро, просто до сумасшествия. Ему было сложно дышать и думать, ему было почти больно смеяться - но он был счастлив. Безупречно и совершенно. Счастливее, чем наркоман. Чем художник, чем влюблённый, чем кто бы то ни было на этом свете!

И мы должны быть с тобой
Одной мыслью, одной мечтой!
Наши души сольются,
И мы станем красной луной!

Маммон, поджав губы, краем глаза наблюдала за тем, как принц развлекается. Стоило бы конечно увести его отсюда ещё полчаса назад, до этой кровавой бани, но подойти сейчас к этому ополоумевшему чудовищу ближе, чем на двадцать метров было бы сущим самоубийством. Так что аркобалено терпеливо ждала своего часа, памятуя о том, что время - деньги и, стало быть, Бельфегор ей прилично задолжает.
Вот последняя жертва убита и выпотрошена. Он счастлив сейчас, насколько бы отвратительным это зрелище не было - Маммон это прекрасно понимает, как и понимает то, что сейчас разговаривать с принцем-потрошителем бесполезно. Ещё немного... отсмеялся и поднялся на ноги, покачиваясь, точно пьяный, держится руками за голову, оглаживает лицо, пачкая его ещё больше.
- Маммон...?
А голос совершенно нормальный, разве что необыкновенно весёлый. Так вот услышишь не глядя и не поймёшь, что он в любой момент готов жестоко убить любого, кого увидит. И придёшь на зов... в последний раз. Неприятно и немного страшновато, даже врагу не пожелаешь умереть так.
- Маммон?
Аркобалено ещё пару секунд медлит, прежде чем выйти из своего не слишком надёжного убежища - она всё это время стояла за комодом в коридоре.
- А-а-а, вот ты где... - принц смеётся и приваливается к стене спиной, устало опуская плечи. Улыбается-улыбается-улыбается - он делает это так, что Маммон не рискует шагнуть от комода дальше, просто на всякий случай. А через секунду напряжённого молчания под давлением невидимого взгляда принца и вовсе уходит обратно в своё укрытие, оставив вместо себя стоять иллюзию.
- Ты так много пропустила, - шёпотом выдыхает он, - обидно.
- Нам надо идти, - тихо чеканит аркобалено, перебивая. Сейчас, конечно, она с потрошителем никуда не пойдёт, но тем не менее проинформировать его об этом надо. Пусть приходит в норму.
- Принц ещё не закончил, - лукаво улыбается Бельфегор, наклоняя голову к плечу.
- Тогда быстрее.
- Обещай, что ты никуда не уйдёшь.
- Хорошо... - в словах Бельфегора будто бы был подвох, но ничего кроме как согласиться не оставалось.
Принц утвердительно кивает и отлипает от стены, медленным и плавным пьяным движением. Наклоняется над чьим-то телом, снова макая руки в кровь, так, чтобы обе ладони были полностью ей залиты, а потом снова поворачивается к стене. Поднимается на цыпочки и проводит ладонью по золотисто-бежевым обоям, рисуя гигантское сердце. Ему не хватает крови, чтобы нарисовать его целиком и он наклоняется ещё три раза, чтобы контур был чёткий и ровный, а само сердце - заметным. А потом тщательно пишет внутри этого сердца, большими каллиграфическими буквами: «Mammon».
Аркобалено думает, что принц ещё маленький, ему всего четырнадцать и что гормоны - дело такое. И что ей плевать на подобные выходки. И что не романтика это вовсе - какая такая романтика, если на полу от крови хлюпает, везде вывернутые тела валяются, а единственный живой - малолетний свихнувшийся маньяк?
Маммон улыбается, едва заметно. Дурацкая романтика, глупый принц.
А Бельфегор дописывает последнюю букву и поворачивается. Он больше не улыбается.
- Пошли?