[karamelle]

Итак, он был приговорён к смерти самым жутчайшим образом из всех возможных - к съедению животными. Вздорный раб, который молол языком, как помелом и имел обыкновение вести себя так, будто он - свободный гражданин, а не поверженный солдат, проданный на торгу за смешные деньги.
Безымянный, наглый, да к тому же почти мальчишка, он был выставлен безо всякого доспеха, в простой небелёной тунике, вооружённый только небольшим дротом против пантер на арене цирка. После того, как звери разорвут его и насытятся кровью и плотью преступника, к этим же зверям выйдет пара гладиаторов-бестиарий, и тогда смерть настигнет уже их.
Но это будет не скоро. Сейчас же, освещённый восходящим солнцем раб, к которому были прикованы пьяные или почти пьяные взгляды римлян пришедших на зрелище, осматривал арену, напряжённо и нервно сжимая в руках своё жалкое оружие. Он был воином и, не смотря на свою молодость, успел пройти две войны. Но не смотря на выдержку ему было страшно, как бывает страшно любому человеку, осознающему свою скорую и очень, очень жестокую смерть. Он был смелым и когда-то, ещё на свободе, друзья звали его сорвиголовой, выслушивая от него очередной безумный план оригинальной шутки. «Вот и сорвут теперь мне голову», мрачно подумал юноша, беспомощно оборачиваясь вокруг своей оси, как будто надеясь найти что-то, что могло бы защитить его.

Лорарии зажгли факелы и открыли загоны с пантерами, выгоняя хищных кошек криками и огнём из клеток. Остальное голодные звери поняли сами, с оскалом обступая свою жертву и, рыча, ругались между собой, как будто бы обсуждая, кому из их кровожадной тройки кинуться на человека первым.
Сжав свой дрот ещё сильнее, раб начал медленно отступать, желая выбраться из круга пантер. Звери на пускали, глядя на него тяжёлым и холодным, как камень, взглядом.
В толпе пронеслись короткие смешки, кто-то крикнул, что на арене скучно и один из лорариев ткнул пантеру в заднюю лапу факелом, разжигая в звере ярость. Окрысившаяся кошка взревела, крутанувшись на месте и кинулась на обидчика, напрочь забыв о более беззащитном и съедобном рабе прямо перед её носом; в это же время другая пантера, подгоняемая голодом, упруго прыгнула вперёд, сминая своим великолепным и мощным телом приговорённого, который к атаке был не вполне готов. Ему повезло - он упал очень удачно, пантера не сломала ему костей, а правая рука, всё так же нервно и отчаянно сжимавшая дрот, осталась свободна для удара. Юноша, не мешкая, вогнал лезвие под рёбра пантере. Кошка завопила и заметалась, выгнула гибкое тело и с омерзением ударила сопротивляющуюся еду лапой наотмашь. Не задела. Зато погнала раба на третьего зверя, пока более спокойного, но тоже имеющего виды на человеческую плоть. Парень бежал вперёд спиной туда, где пантер не было, а его горло жёсткой и колючей верёвкой сжимал страх и слабая, почти призрачная надежда на спасение.

Толпа смеялась, когда он убил первую пантеру, кто-то поощрительно махал руками и даже кидал на арену что-то, чего было не разглядеть. Было больно, кошачьи когти и зубы были остры так же, как и мечи, но в отличие от клинков, зубы нельзя было отбить выпадом или избежать уклоном. Жадные кошки терзали раба, обезумев от голода, огня и боли они были готовы выгрызать из него куски мяса заживо.
Вместо убитой пантеры выпустили ещё одну, и потом сразу же львицу. Последняя была умна, видимо побывав на множестве подобных охот, и бросилась на раба сразу же, разметав пантер по углам.
Руки его начинали плохо слушаться, левая была вся в крови и почти не шевелилась, а ноги стали подкашиваться от боли. В схватке с уже убитой пантерой он сильно ударился головой и в глазах двоилось, а мир кружился и мерк. Львице было на это плевать, и раб, поразмыслив немного, мог бы её понять, ведь он сам был голоден... но ему хотелось жить, хотелось так безумно сильно, что львиный голод нападающей хищницы не мог пересилить его желания.
Он убил и львицу. Потом едва не умер между двух пантер, которые решили его поделить, но они увлеклись грызнёй между собой над полубессознательным телом своей еды и это стало их концом.

Вокруг раба кружилась боль, похожая на этих рвущих плоть кошек, глаза отказывались видеть, а ноги - держать его. Тело била крупная дрожь, так явно заметная, что казалось, будто его бьют по спине и плечам палками наотмашь. Кошки окружали. Он устал, он голоден, истощён и ослаб и вообще, он умрёт через пару минут. Он задыхался, скованный... скованный...
Вдруг раб рассмеялся в полный голос, заставив всех зрителей замолчать, а зверей - на мгновение замереть. «Я умру», - весело думал парень, и эта мысль вдруг показалась ему необыкновенно приятной и бодрящей, как заманчивая улыбка симпатичной девушки. Вдруг всё сделалось безразлично. Страх исчез. Ведь боится только тот, кому есть, что терять, а у него уже не осталось ни имени, ни свободы, ни даже жизни.
Больно? Просто отлично! Кровь хлещет из ран? Прекрасно, добавьте ещё парочку! Хрип смерти? Самое блаженное чувство! Ещё, ещё! Ещё, крики, крики, смех, смех и агония!

Он дико смеялся и этот смех был похож на рычание и шипение, которое издавали пантеры и львы. Он сам стал львом, очень маленьким, забитым и затравленным, но настолько отчаявшимся от безнадёжности, что сумел умереть раньше, чем это произошло на самом деле. Он перестал чувствовать не только страх, но и боль - верёвка с горла пропала и, хотя ему уже было безразлично, дышит он или нет, это открыло резерв его сил. Гордость не позволяла этому юнцу, не смирившемуся со своим положением, покорно принять смерть, но разум, которым он был наделён в полной мере, шептал, что спасения не будет. Сейчас же разума не было, он ушёл, захлебнувшись кровью зверей. И обезумевший раб просто стремился уйти из жизни достойно сражаясь и оттягивая момент смерти как можно дальше.

Он убил четырёх пантер, двух львиц и четырёх леопардов. Десять кровожадных зверей - всех, что были в этом цирке заготовлены для сегодняшних развлечений. Убил и остался стоять прямо, покачиваясь, как лист на ветру и глядя вперёд остекленевшими глазами варёной рыбы. Скорее всего он бы так и умер там, но уже от рук гладиатора или просто от истощения, если бы воодушевлённая красочным зрелищем толпа не потребовала дать жизнь этому смелому рабу.
Его взяли под руки и увели. Последнее, что он слышал перед тем, как потерять сознание, был мужской голос где-то рядом от него, с правой стороны.

«Если шкет выживет - куплю его в свою школу. Он будет славным гладиатором. Ты тоже так думаешь?»