[злой ниндзя-лилипут] ИЗ-ЗА ЛЕСА ИЗ-ЗА ГОР МЕСИВО КИШКИ ХАРДКОР
Автор: Karamelle
Фендом: KHR!
Название: Дурацкая романтика.
Жанр: songfic, romance, dark, всё взболтано, но не смешано.
Тип: джен.
Размер: драббл.
Рейтинг: NC-17 за насилие и прочую графику.
Персонажи: Бельфегор, Маммон. Присутствует лёгкий BM.
Предупреждения: смысла, обоснуя и секса нет. Маммон девочка. Не бечено.
Дисклаймер: персонажи – Амано Акира, песня «Луну под кожу» - группе Биопсихоз, бред – мой.
читать дальше
Ни звука. Темнота, до зевоты томная темнота-полумрак, тянущее тепло с запахом разложения и металлический привкус под языком. Так привычно, что даже почти уютно. Так графично и кроваво, что даже не верится, что это правда.
Люди точно вывернуты наизнанку. Оголённые остовы рёбер с размотанными кишками, вспоротые кишечники с валяющейся рядом полупереваренной едой, разодранные глотки, вываленные языки, распахнутые рты в уже немом, захлебнувшемся кровью оре. Везде, всюду - вокруг, стоит только убрать от ушей руки и услышать, стоит только открыть глаза и посмотреть. И сразу же отвернуться, чтобы не видеть очередное убийство.
Он поднимается на цыпочки и хватает цепкими холодными пальцами ослабевшую от кровопотери жертву за шею. Высокий и широкоплечий мужчина не может сопротивляться, даже если и хочет. У него не хватает правой руки выше плеча, вместо неё - аккуратный срез, из которого неумолимым ручейком льётся кровь.
Мальчик обхватывает пальцами бычью шею и тянет вниз, заставляя человека упасть перед собой на колени и смеётся, просто захлёбывается смехом, прижимая запачканные кровью ладони к лицу, пачкая кожу и светлые волосы. Глубоко вздыхает - точно собирается нырнуть под воду - делает шаг назад и взмахивает рукой изящным, почти дирижёрским жестом. С ладони срываются крохотные метательные ножи, хищно подмигнув на секунду, ловя лунный свет, и впиваются в низ живота мужчины, который только-только успел привстать с колен. Прохрипев ругательство, он снова бухается вниз в рабопленном поклоне своему маленькому убийце, пытаясь непослушной уцелевшей рукой выдернуть из себя ножи, но его останавливает меткий пинок в лицо - прямо в нос, заставляя поднять голову. Тяжёлый сапог мальчика окрашивается красным, а из переломанного носа незамедлительно, но уже несколько вяло потекла кровь. Мальчик снова смеётся, уже истерично, тихо, обнимая дрожащие плечи. Он пытается держать себя в руках - но не хочет. Быстро шагает вперёд, к одурённому вспышкой боли человеку, наклоняется и уверенно хватает один из ножей за рукоять, с усилием проворачивая и дёргая вверх, проводя глубокую борозду вдоль всего живота и распарывая его. Пинает заходящееся болезненным криком тело в плечо, заставляя упасть - с утробным то ли рычанием, то ли стоном, то ли приглушённым вскриком, захлёбываясь кровью и желчью, мужчина заваливается на левый бок. Ещё один болезненный пинок заставляет его перевернуться на спину - сильная и болезненная конвульсивная дрожь прошлась по всему, подавив ещё один хрип. Мальчик не обращает на это внимания - он наклоняется к вспоротому телу, низко, пригибая колени и разводит края раны в сторону, разрывая плоть с почти что слышимым и ощущаемым треском. Помогая себе ножом, он, не обращая на невразумительные попытки жертвы сопротивляться, оголяет рёбра и погружает руку в живот, вытягивая оттуда все внутренности, пачкая руки и полосатые рукава, но совершенно не обращая на это внимания. Мальчик то ли смеётся, то ли плачет, покачиваясь и пошатываясь, тяжело дышит через рот, всхлипывает, а его запачканные кровью щёки, раньше бледные сейчас пылают красным, как будто у него высокая температура.
Жертва пускает кровавые пузыри изо рта, шепчет, кажется, проклятия... а мальчик упал - смешно упал, ноги в коленях будто подломились и он рухнул вниз. Голова склонилась к груди, запачканные пальцы крепко вцепились в кофту напротив груди. Его сердце билось сейчас очень быстро, просто до сумасшествия. Ему было сложно дышать и думать, ему было почти больно смеяться - но он был счастлив. Безупречно и совершенно. Счастливее, чем наркоман. Чем художник, чем влюблённый, чем кто бы то ни было на этом свете!
Маммон, поджав губы, краем глаза наблюдала за тем, как принц развлекается. Стоило бы конечно увести его отсюда ещё полчаса назад, до этой кровавой бани, но подойти сейчас к этому ополоумевшему чудовищу ближе, чем на двадцать метров было бы сущим самоубийством. Так что аркобалено терпеливо ждала своего часа, памятуя о том, что время - деньги и, стало быть, Бельфегор ей прилично задолжает.
Вот последняя жертва убита и выпотрошена. Он счастлив сейчас, насколько бы отвратительным это зрелище не было - Маммон это прекрасно понимает, как и понимает то, что сейчас разговаривать с принцем-потрошителем бесполезно. Ещё немного... отсмеялся и поднялся на ноги, покачиваясь, точно пьяный, держится руками за голову, оглаживает лицо, пачкая его ещё больше.
- Маммон...?
А голос совершенно нормальный, разве что необыкновенно весёлый. Так вот услышишь не глядя и не поймёшь, что он в любой момент готов жестоко убить любого, кого увидит. И придёшь на зов... в последний раз. Неприятно и немного страшновато, даже врагу не пожелаешь умереть так.
- Маммон?
Аркобалено ещё пару секунд медлит, прежде чем выйти из своего не слишком надёжного убежища - она всё это время стояла за комодом в коридоре.
- А-а-а, вот ты где... - принц смеётся и приваливается к стене спиной, устало опуская плечи. Улыбается-улыбается-улыбается - он делает это так, что Маммон не рискует шагнуть от комода дальше, просто на всякий случай. А через секунду напряжённого молчания под давлением невидимого взгляда принца и вовсе уходит обратно в своё укрытие, оставив вместо себя стоять иллюзию.
- Ты так много пропустила, - шёпотом выдыхает он, - обидно.
- Нам надо идти, - тихо чеканит аркобалено, перебивая. Сейчас, конечно, она с потрошителем никуда не пойдёт, но тем не менее проинформировать его об этом надо. Пусть приходит в норму.
- Принц ещё не закончил, - лукаво улыбается Бельфегор, наклоняя голову к плечу.
- Тогда быстрее.
- Обещай, что ты никуда не уйдёшь.
- Хорошо... - в словах Бельфегора будто бы был подвох, но ничего кроме как согласиться не оставалось.
Принц утвердительно кивает и отлипает от стены, медленным и плавным пьяным движением. Наклоняется над чьим-то телом, снова макая руки в кровь, так, чтобы обе ладони были полностью ей залиты, а потом снова поворачивается к стене. Поднимается на цыпочки и проводит ладонью по золотисто-бежевым обоям, рисуя гигантское сердце. Ему не хватает крови, чтобы нарисовать его целиком и он наклоняется ещё три раза, чтобы контур был чёткий и ровный, а само сердце - заметным. А потом тщательно пишет внутри этого сердца, большими каллиграфическими буквами: «Mammon».
Аркобалено думает, что принц ещё маленький, ему всего четырнадцать и что гормоны - дело такое. И что ей плевать на подобные выходки. И что не романтика это вовсе - какая такая романтика, если на полу от крови хлюпает, везде вывернутые тела валяются, а единственный живой - малолетний свихнувшийся маньяк?
Маммон улыбается, едва заметно. Дурацкая романтика, глупый принц.
А Бельфегор дописывает последнюю букву и поворачивается. Он больше не улыбается.
- Пошли?
Фендом: KHR!
Название: Дурацкая романтика.
Жанр: songfic, romance, dark, всё взболтано, но не смешано.
Тип: джен.
Размер: драббл.
Рейтинг: NC-17 за насилие и прочую графику.
Персонажи: Бельфегор, Маммон. Присутствует лёгкий BM.
Предупреждения: смысла, обоснуя и секса нет. Маммон девочка. Не бечено.
Дисклаймер: персонажи – Амано Акира, песня «Луну под кожу» - группе Биопсихоз, бред – мой.
читать дальше
Мы рядом - но мы не вместе.
Они кружат надо мной
Но мы не вместе…
Они кружат надо мной
Но мы не вместе…
Ни звука. Темнота, до зевоты томная темнота-полумрак, тянущее тепло с запахом разложения и металлический привкус под языком. Так привычно, что даже почти уютно. Так графично и кроваво, что даже не верится, что это правда.
Люди точно вывернуты наизнанку. Оголённые остовы рёбер с размотанными кишками, вспоротые кишечники с валяющейся рядом полупереваренной едой, разодранные глотки, вываленные языки, распахнутые рты в уже немом, захлебнувшемся кровью оре. Везде, всюду - вокруг, стоит только убрать от ушей руки и услышать, стоит только открыть глаза и посмотреть. И сразу же отвернуться, чтобы не видеть очередное убийство.
Он поднимается на цыпочки и хватает цепкими холодными пальцами ослабевшую от кровопотери жертву за шею. Высокий и широкоплечий мужчина не может сопротивляться, даже если и хочет. У него не хватает правой руки выше плеча, вместо неё - аккуратный срез, из которого неумолимым ручейком льётся кровь.
Мальчик обхватывает пальцами бычью шею и тянет вниз, заставляя человека упасть перед собой на колени и смеётся, просто захлёбывается смехом, прижимая запачканные кровью ладони к лицу, пачкая кожу и светлые волосы. Глубоко вздыхает - точно собирается нырнуть под воду - делает шаг назад и взмахивает рукой изящным, почти дирижёрским жестом. С ладони срываются крохотные метательные ножи, хищно подмигнув на секунду, ловя лунный свет, и впиваются в низ живота мужчины, который только-только успел привстать с колен. Прохрипев ругательство, он снова бухается вниз в рабопленном поклоне своему маленькому убийце, пытаясь непослушной уцелевшей рукой выдернуть из себя ножи, но его останавливает меткий пинок в лицо - прямо в нос, заставляя поднять голову. Тяжёлый сапог мальчика окрашивается красным, а из переломанного носа незамедлительно, но уже несколько вяло потекла кровь. Мальчик снова смеётся, уже истерично, тихо, обнимая дрожащие плечи. Он пытается держать себя в руках - но не хочет. Быстро шагает вперёд, к одурённому вспышкой боли человеку, наклоняется и уверенно хватает один из ножей за рукоять, с усилием проворачивая и дёргая вверх, проводя глубокую борозду вдоль всего живота и распарывая его. Пинает заходящееся болезненным криком тело в плечо, заставляя упасть - с утробным то ли рычанием, то ли стоном, то ли приглушённым вскриком, захлёбываясь кровью и желчью, мужчина заваливается на левый бок. Ещё один болезненный пинок заставляет его перевернуться на спину - сильная и болезненная конвульсивная дрожь прошлась по всему, подавив ещё один хрип. Мальчик не обращает на это внимания - он наклоняется к вспоротому телу, низко, пригибая колени и разводит края раны в сторону, разрывая плоть с почти что слышимым и ощущаемым треском. Помогая себе ножом, он, не обращая на невразумительные попытки жертвы сопротивляться, оголяет рёбра и погружает руку в живот, вытягивая оттуда все внутренности, пачкая руки и полосатые рукава, но совершенно не обращая на это внимания. Мальчик то ли смеётся, то ли плачет, покачиваясь и пошатываясь, тяжело дышит через рот, всхлипывает, а его запачканные кровью щёки, раньше бледные сейчас пылают красным, как будто у него высокая температура.
Жертва пускает кровавые пузыри изо рта, шепчет, кажется, проклятия... а мальчик упал - смешно упал, ноги в коленях будто подломились и он рухнул вниз. Голова склонилась к груди, запачканные пальцы крепко вцепились в кофту напротив груди. Его сердце билось сейчас очень быстро, просто до сумасшествия. Ему было сложно дышать и думать, ему было почти больно смеяться - но он был счастлив. Безупречно и совершенно. Счастливее, чем наркоман. Чем художник, чем влюблённый, чем кто бы то ни было на этом свете!
И мы должны быть с тобой
Одной мыслью, одной мечтой!
Наши души сольются,
И мы станем красной луной!
Одной мыслью, одной мечтой!
Наши души сольются,
И мы станем красной луной!
Маммон, поджав губы, краем глаза наблюдала за тем, как принц развлекается. Стоило бы конечно увести его отсюда ещё полчаса назад, до этой кровавой бани, но подойти сейчас к этому ополоумевшему чудовищу ближе, чем на двадцать метров было бы сущим самоубийством. Так что аркобалено терпеливо ждала своего часа, памятуя о том, что время - деньги и, стало быть, Бельфегор ей прилично задолжает.
Вот последняя жертва убита и выпотрошена. Он счастлив сейчас, насколько бы отвратительным это зрелище не было - Маммон это прекрасно понимает, как и понимает то, что сейчас разговаривать с принцем-потрошителем бесполезно. Ещё немного... отсмеялся и поднялся на ноги, покачиваясь, точно пьяный, держится руками за голову, оглаживает лицо, пачкая его ещё больше.
- Маммон...?
А голос совершенно нормальный, разве что необыкновенно весёлый. Так вот услышишь не глядя и не поймёшь, что он в любой момент готов жестоко убить любого, кого увидит. И придёшь на зов... в последний раз. Неприятно и немного страшновато, даже врагу не пожелаешь умереть так.
- Маммон?
Аркобалено ещё пару секунд медлит, прежде чем выйти из своего не слишком надёжного убежища - она всё это время стояла за комодом в коридоре.
- А-а-а, вот ты где... - принц смеётся и приваливается к стене спиной, устало опуская плечи. Улыбается-улыбается-улыбается - он делает это так, что Маммон не рискует шагнуть от комода дальше, просто на всякий случай. А через секунду напряжённого молчания под давлением невидимого взгляда принца и вовсе уходит обратно в своё укрытие, оставив вместо себя стоять иллюзию.
- Ты так много пропустила, - шёпотом выдыхает он, - обидно.
- Нам надо идти, - тихо чеканит аркобалено, перебивая. Сейчас, конечно, она с потрошителем никуда не пойдёт, но тем не менее проинформировать его об этом надо. Пусть приходит в норму.
- Принц ещё не закончил, - лукаво улыбается Бельфегор, наклоняя голову к плечу.
- Тогда быстрее.
- Обещай, что ты никуда не уйдёшь.
- Хорошо... - в словах Бельфегора будто бы был подвох, но ничего кроме как согласиться не оставалось.
Принц утвердительно кивает и отлипает от стены, медленным и плавным пьяным движением. Наклоняется над чьим-то телом, снова макая руки в кровь, так, чтобы обе ладони были полностью ей залиты, а потом снова поворачивается к стене. Поднимается на цыпочки и проводит ладонью по золотисто-бежевым обоям, рисуя гигантское сердце. Ему не хватает крови, чтобы нарисовать его целиком и он наклоняется ещё три раза, чтобы контур был чёткий и ровный, а само сердце - заметным. А потом тщательно пишет внутри этого сердца, большими каллиграфическими буквами: «Mammon».
Аркобалено думает, что принц ещё маленький, ему всего четырнадцать и что гормоны - дело такое. И что ей плевать на подобные выходки. И что не романтика это вовсе - какая такая романтика, если на полу от крови хлюпает, везде вывернутые тела валяются, а единственный живой - малолетний свихнувшийся маньяк?
Маммон улыбается, едва заметно. Дурацкая романтика, глупый принц.
А Бельфегор дописывает последнюю букву и поворачивается. Он больше не улыбается.
- Пошли?
@темы: Карамель-трава, Песни тибетских лам
-
-
27.10.2010 в 18:53То что нужно - я сдаю очередной тяжелый лично мне фик и наконец-то смогу отрисовать нормально крошку-Бела. Данке~ ты охуенно гениальный, мое чудовище
-
-
27.10.2010 в 18:59Спасибо :3 Я очень хотел, чтобы получилось, но несколько сомневался. Но видимо, раз мурашки есть - а они честные - значит вышло) *шёпотом* а нормально - это как?
-
-
27.10.2010 в 19:03нормально для Бела - это когда пальцы немного холодеют от ужаса лично у меня. Вот такое мерило мое)
-
-
27.10.2010 в 19:07Вау. А у меня так и получилось написать?)
-
-
27.10.2010 в 19:24о дааааа) у тебя совершенно неподражаемый Бельфегор!
-
-
27.10.2010 в 19:25Приятно как, спасибо :3 Я буду продолжать и дальше стараться)
-
-
30.10.2010 в 01:56А концовка как всегда, неподражаема.
-
-
30.10.2010 в 10:23Спасибо) Вот ты сказал - и я понял, что у меня получилось описать правильно то, что я думал, у меня не вышло. Это очень приятно :3 И радует, что тебе понравилось
-
-
30.10.2010 в 13:33*трет глаза*
А если я скажу, что после твоего фанфа мне ночью только что приснился кошмар с той кучей трупов, это тебя обрадует?)
-
-
30.10.2010 в 20:54А если я скажу, что после твоего фанфа мне ночью только что приснился кошмар с той кучей трупов, это тебя обрадует?)
Безмерно обрадует :3
-
-
31.10.2010 в 07:08Больше не буду читать твои фанфы перед сном U_U
-
-
31.10.2010 в 10:13Тут всё упирается в то, что я их обычно вечером выкладываю х)
-
-
31.10.2010 в 12:39