Я вдруг вспомнил о поисковых фразах. Их немного, но они меня доставили.

Кому-то очень не хватило секаса

где можно подрочить - гм. В ванной? У себя в комнате? Или юзернейм искал более экзотические места?
хентайные картики с хром докуро - кому-то явно мало оффарта. Она же даже там выглядит как заёбанная жертва сексуального маньяка.
боевк порно - порно-боёвка? Порно-боевик? О о
а не пиздишь - а не пизжу!
бывает ли смех от героина - ой, чо тока от него не бывает
циклонная нео армстронг реактивная генераторная пушка - среди запросов о порнухе и наркотиках этот очень выделяется = =
вспорол мальчику - изверг.
акайто и мику - не в тему, но ахаха!1
бельфегор маммон яой - боооооооль т т

И вообще, откуда в моём насквозь дженовом бложике столько порева?

И ещё я вдруг посмотрел статистику посещений. То ли это парнойя и мания величия, то ли меня действительно сталкерит ДОХУЯ народа.

@темы: Бредология мига, Поиграем в Вандервайза

---

Sacrifice

Иногда и на неё находит что-то. На неё, такую непоколебимую спокойную Снежную Королеву. Это странное «что-то» появляется быстро и внезапно, в самые обыкновенные и тихие вечера. В такие вечера по всему городу растекается умиротворение, ленивая сонливость и довольное счастье. Эта спокойная радость есть везде, кроме как в её сердце.
Её движения становятся странно ломкими, истеричными, болезненными и замёрзшими. Губы начинают дрожать, глаза беспокойно бегают по стенам и потолку, смотрит она панически и умоляюще, дышит судорожно, заламывает руки. Кажется, ещё секунда – и она упадёт ничком на пол, свернётся, подтянув колени к груди, зажмурится, закроет уши ладонями и пронзительно завизжит от переполняющего её чувства.
Ей очень страшно. Просто неизбежно.
Эта ужасная волна приходит сразу и накатывает с головой, заставляя тонуть в путаной веренице мыслей, стремлений и чувств. Сердце пропускает удар и кажется, что ей настолько некуда бежать, что… невозможно даже сказать, насколько ужасно будет это, неважно, как его назвать.
Она просто смотрела на то, как он читает.
Как он хмурится, оставляет пометки на полях книги, взъерошивает волосы. Как он вздыхает, ленится читать, то и дело прерываясь на какую-нибудь ерунду. Беспокойный ребёнок. Поглядел на неё и улыбнулся. Улыбнулся очень спокойно, тепло.
Мир сразу сузился, вытянулся до одной болезненной точки. Мир сразу стал похож на дурной сон, после которого просыпаются в слезах и с истеричным воем боли, который перебудит всех по соседним комнатам.
Сердце забылось, пропустило удар, другой, третий. Точно кто-то нажал на кнопку паузы. И она не выдержала, хотя и очень старалась думать о том, что это всего лишь игра сознания.
- Скажи… - она давится болезненным шёпотом, потерянно, ломко и больно обнимая его. – Скажи мне…
- Что всегда буду рядом?
Его спокойный голос ужасно реален. Настолько реален, что она не знает, верить ей в него или нет. Его дыхание. Стук его сердца. Да вот же… он. Она обнимает его, прижимается к нему – настоящему – прячет лицо на его плече. Всё настоящее, всё реальное!
Вот он поднимается и прижимает её к себе, таким осторожным и бесконечно заботливым движением, что даже страхи немного притупились и появилась крохотная возможность дышать. Как будто умирающего кормят кусочками жизни с рук, а он их больно, жалко и жадно хватает губами, тянет на себя, со слезами цепляясь за последнюю шаткую возможность жить. Так и она схватилась за него, давясь тяжёлыми слезами, притянула к себе, как последний глоток кислорода.
- Я отдам тебе всю себя… абсолютно… - её голос сбился, стал очень тихим и отдавал горечью. С её щеки на его падали капли слёз, а дрожащие губы легко касались уха. Она уже мало что видела или ощущала, но от этого ей было не легче. Ей обязательно надо было сказать ему это, иначе… она задохнётся. Произойдёт что-то ужасное. Что угодно.
- Без остатка… я готова жертвовать собой ради тебя…
Он странно вздохнул, точно ему тоже стало больно и обнял её крепче. Она заметила это лишь едва-едва, но даже так это подстегнуло и без того расшатанное болезненное сознание. Слёзы и слова горячими каплями полились, точно разрывая её насквозь.
- Каждую ночь… и вновь оживать ради тебя... а ты... ты... чувствуешь боль моего сердца…?
Он зажмурился и встряхнул головой, точно отгоняя наваждение. Глаза стали влажными, точно он тоже хотел расплакаться, но в них не было той же боли, что у неё. Там была одержимость. Там было что-то, что она бы назвала диким зверем, а он сам – смешной послушной игрушкой.
- Жертвовать, - выдыхает он. – Жертвовать…
Её душащий страх, слёзы, паника, изменчивый голосок, всё это гипнотизировало, вгоняло в совершенно особенное состояние. В этом изменённом ею разуме не было никакого места здравому смыслу или рассудку. В этом состоянии он мало что понимал и ещё меньше хотел понимать.
Сейчас его переполняла только одна эмоция и она его захлестнула сразу, сильно и больно. Сложно выразить это желание одним словом, хотя это слово и существует в человеческом языке.
Нежность.
Он никогда не мог контролировать эту нежность, ведь он так безумно её любил. Её слёзы, крики, сдавленное дыхание. Её боль.
- Жертвовать…
Её тихий вскрик перебил срывающийся смех. Ему было больно от того, что он ощущал. А ещё очень, очень, очень хотелось…
… хотелось быть с ней. Хотелось рассказать ей о том, как же сильно, сильнее боли, сильнее всего…
Она не просто кричала, она разрывала воздух своими криками. Она захлёбывалась воздухом, который вздыхала для крика, она душила себя слезами, зачем-то царапала себе лицо, раздирая кожу до крови розоватыми дрожащими полосками.
А он улыбался, в очередной раз убивая её. В очередной раз особенно и страстно, как никогда раньше. Кусал губы в кровь, гладил её лицо, пытался сказать что-то – и не мог. В затянутых безумием глазах за слипшимися от крови ресницами нельзя было ничего разглядеть даже обычным взглядом, не то, что её померкшим от боли.
Но в темнеющем сознании на фоне сумасшедшей улыбке, где-то на самой периферии боли, она почувствовала осторожное прикосновение горячих губ к своей шее.
- Больно палачам. Ведь это на их совести… жертвы… они успокоятся после смерти.

@темы: История одного маньяка, Песни тибетских лам

---

Раньше женскую красоту воспевали стихами. Твою наверняка тоже бы воспели. И даже, думаю, что не один бродячий бард, придворный поэт ну или кто там ещё бывает. Смеёшься…? Ну да, звучит забавно, однако я уверен, что мои слова – абсолютная правда. Тебя очень легко представить в роскошном старинном платье, обнажающим плечи, утянутой в корсет, со сложной причёской, в которую вплетены цветы. На руках – тонкие перчатки, а на запястье изящно-небрежно покачивается веер из широких ярких перьев.
Но знаешь, продолжу я шёпотом, они все будут неправы, когда станут сыпать для тебя комплиментами. Все их слова будут тусклыми, заезженными, недостойными тебя. Дуешься? Ну, давай я тебе расскажу.
Сахарные уста… губы – розовые лепестки… чушь. Это, конечно, красиво, но не настолько, чтобы сравнивать тебя с чем-то этими словами. Ты сама себе слово. Розовые лепестки… ха-ха! У тебя губы припухшие, красные от моих поцелуев, горячие, видишь? Выглядит гораздо более красиво, чем цветы. Я осторожно провожу губами по твоим губам, собирая их острый, терпкий вкус. Пускай у холёных красавиц поцелуи будут сахарные, пускай. А ты моя особенная, у тебя поцелуи с безуминкой.
С какой безуминкой? О, а ты до сих пор не знаешь? Ведь именно она заставляет меня дышать через раз, когда я вижу тебя, именно она сбивает бой моего сердца. Ты озорная, азартная, тебя хочется поймать и не пускать. Хочется чувствовать, как ты бойкой рыбой, упругой змеёй крутишься у меня в руках, извиваешься, смеёшься и кусаешься, бьёшь меня по рукам – требуешь отпустить. Ну да, десять раз я тебя отпустил.
Какие там воспетые смиренные и кроткие красавицы, проводящие часы за пианино и романтическими книгами? Ты ярче. А уж романтика у нас с тобой будет романтичнее их смешных и наивных книг.
Кожа бархатная, бархатистая… их – может быть. Я кусал тебя в шею, оставляя засосы, я держал тебя за руку, гуляя с тобой, я целовал твоё лицо. Ничуть не бархатная. И вообще, дурацкий это материал для кожи, не находишь? У тебя кожа белая, холодно-лунная, льдистая. Странно, да? Такая холодная снаружи и такая горячая внутри.
И не понятно, где там холод, а где тепло. У тебя не глаза хрустальной королевы, те самые синие, как две колючие льдинки. И не кошачье-зелёные, не ведьминские. Не туманно-серые. У тебя янтарные глаза, коварные лучики раскалённого солнца. Или пьянящего виски? Не люблю виски… придумай сама, хорошо?
Она ступает, как лебедь белая, ты ведь слышала? Боже, а эти люди вообще видели, как лебеди ходят? Более неуклюжее зрелище - только феррари по бездорожью. Впрочем, ещё существуют пантеры, тигрицы, трепетные лани, прелестные бабочки… хочешь знать, кто ты? Я уже сказал – ни на что не похожая. Ты – как техногенное чудо. Завораживающе совершенная в отсутствии его, скованно-плавная, развязно-свободная, чудно́-холодная. Наверное, ты так же прекрасна, как вдохновенная мысль гения. Я не знаю, я не гений. Но ты так похожа на это, мой чудесный сон.
Я, чёрт возьми, слишком рано от тебя проснулся.

@темы: Три грамма героина, Песни тибетских лам

---

Фильмы для взрослых, книги для взрослых, фото для взрослых, развлечения для взрослых, взрослые игры и так далее.
Под всеми этими понятиями почему-то сразу подразумевается порнуха. Как само собой разумеющееся.
Я не такой уж и взрослый по годам, а по разуму так вообще ребёнок. Я смотрю только аниме и читаю манги больше, чем когда-то книг, меня мало что кроме этого интересует в жизни и все мои домыслы довольно смешны, нелепы, наивны и очевидны. Однако я посмотрел довольно много аниме и прочитал порву различных манг. Среди них было много трэша и хорора, куча насилия, драмы, психологической давки, переживаний и прочей морально-физической нарисованной боли. Секс там тоже был, однако он не был выставлен так ярко и во всех туподробностях, как в порнухе. И всё это было вместе красиво, страшно, смешно, серьёзно, до ужаса абсурдно, прямо как в жизни, идиотически несправедливо и фантастически волшебно.
Я не осуждаю порнуху и всю порно-индустрию - на этом умные люди делают бабло, их не за что осуждать. Но всё-таки большей частью порно не для взрослых.
Для взрослых, это что-то посерьёзнее простого траха на экране. Неприятно, что ли, видеть, как опошляется то, что не пошло. Это как-то неправильно.
Наверное, всё дело в морали, давным-давно насаженной людям различными религиями. Это устои, которые теперь так круто разрушать. Это идеи, которые с помощью нормального и естественного вобщем-то секса стараются превратить чёрт знает в что.
Ненормальные идеи ненормально разрушают в ненормальное нечто.
Заебись мирок, куда я попал?

@темы: Три грамма героина, Мысль вдруг, Стынет в венах ртуть

---

Shiki - [29]

Заховать!

На иконтест - [20]

001

002

003

004

005

006

007

008

009

010

011

012

013

014

015

016

017

018

019

020

И ещё немного - [9]

001

002

003

004

005

006

007

008

009

010

@темы: Аватарко

---

Плеерная хуйня.

1. Что у тебя на душе?

Ну, вобщем-то, да. Эдакая пейчальная меланхолия с проблесками чего-то там.
2. Каким меня видят окружающие?

Неприятно как-то.
3. Песня о моём лучшем друге?

Ну это даже как-то не серьёзно и не смешно. Нету друга-то)
4. История моей жизни?

Ну ничего себе. Я, конечно, знал, что я романтик, но чтобы настолько? Ну и ладно.
Тише воды, ниже радаров. Я не против.
5. Моё лучшее качество?

А я даже перевода не знаю. Но в песне явно присутствует трешачковость.
7. По какому принципу строится моя жизнь?

О даа xD
8. Что будет играть на моих похоронах?

Вау. Стильненько. Думаю, что даже к месту.
9. Что думают обо мне окружающие?

Ебанутое, психоделичное и гуро? Ну правильно думают, чо.
10. Кем я был в прошлой жизни?

Аэыо...
11. Как мне разрешить свои проблемы?

Ну я так и делаю, чо xD
12. Кем я буду в будущей жизни?

Влюблённым сумасшедшим. Спасибо, Капитан!
13. Кто на мне женится/выйдет замуж?

Жестокая засранка. Спасибо, Капитан!
14. Какие люди в меня влюбляются?

Ой, та ладно пиздеть.
15. Как я умру?

Я согласен. Хоть прям щас.
16. Какова моя цель в жизни?

Его явно нет, но это довольно пошло.
17. Куда же мы катимся?

Ууу...
18. Добрый совет от плеера?

Спасибо, Капитан! *радостно*
19. Чего мне следует опасаться?

О _ о
20. Когда я впаду в состояние счастливого идиотизма?

Спасибо, Капитан! Т __ Т
21. Обладаю ли я сверхъестественными способностями?

Видимо нет. Или умение выводить людей до такого состояния, что они хотят меня трахнуть и есть эта способность?
22. Как жить дальше?

xDD да пошли вы в жопу!
23. Сколько мне жить осталось?

Похоже, долго и уныло. Печаль.
24. Что мне приносит самую большую радость?

Хм. Ну, вобщем-то может быть и да.
25. Есть ли смысл в том, что я сейчас делаю?

Похоже нет. И правильно, я заполняю тупой флешмоб х)
26. Кто я?

Спасибо, Кэп! = =
27. Чем всё это закончится?

Это не удивительно.

@темы: Флешьмоб, Осязай

---

Dark Wood Circus (21:28:03 11/12/2010)
www.youtube.com/watch?v=KMJ3MTa1JaA&feature=pla...
Lost Dream (21:28:55 11/12/2010)
О_____________о
Lost Dream (21:29:34 11/12/2010)
Ни расчлененки, ни бреда, ни вокалоидов...
Lost Dream (21:29:44 11/12/2010)
ты и вправду не в настроении XD

@темы: Что-то извне

---

@темы: Три грамма героина, История одного маньяка, Осязай

---

Если отношения и не отношения вовсе, а один то и дело порывается убить другого, то... то это значит, что у Карамеля новое отп. Шикифендом заболевает главным яойным пейрингом сериала, то есть Тору/Нацуно или же наоборот. Но ояши поднадоели, да и к тому же эти люди не хотят замечать

очевидного.

очевидного:
Как можно не замечать такую бабу, как Чизуру? Она же, сучка, прекрасна! А Тошио? Тот ещё милый сельский доктор, с ножиком и осиновым колом в кармане халата и взглядом «автощасятебяубьюнахер.» Даэтожбляващекакойпиздецпейринг. Заверните.
Самое ололо, что оба же нелюди замужние. Правда она своего мужа, кажется, вообще за разумное существо не считает, а он убил свою жену чисто из научно-исследовательских побуждений и виноватым себя ни секунды времени не ощущал. Ну прелесть же. Карамель прётся неимоверно.

Ай шып ит, чо.

А на восемнадцатой серии, вот на этой

роже

роже я кончел. Это ж надо быть таким восхитительным сукиным сыном!

@темы: Три грамма героина, Мысль вдруг

---

29.11.2010 в 14:51Пишет  ShiroU_NeKo:

Таблица с зарисовками, что бы не потерялась.

Предисловие к смерти	История одного маньяка
Она -  ShiroU_NeKo	Он -  karamelle
Предисловие к смерти Я сияю в твоей тени. Сон Игра с отражением. Зеркало первое.	История одного маньяка Сияй Никогда. Не смей. Уходить от меня. Нежность Два часа до Рождества
От Авторов
Дело было вечером, делать было нечего. Вообще мне было достаточно скучно. Ну или состояние души такое было. Нужно было куда-то выкинуть весь тот негатив, что скопился. А тут ещё и песню подходящая. В общем мое дурное воображение меня затянуло, а я подключил в эту оргию ещё и бедного маньяка. Вообще, мне очень стыдно, что я втянул беднягу в тягости моей больной фантазии, но что поделать, если наши коварные планы так сходятся. В общем, я рад, что этот маньяк продал мне душу.	Вообще всё это придумал Широ, моё участие тут, на мой же взгляд, довольно посредственное. Я просто беру мысли и конвертирую их в форму зарисовок, иногда сам, иногда вместе с Широ. Однако это довольно интересно - придумывать. Я давно соскучился по придуманным от и до мирам и персонажам, а тут ещё и моя любимая тема. Вобщем, просто получаю удовольствие. К слову о персонажах. Таки он процентов на 50-60 списан с меня. Не знаю, как так получиось. Но читая первую зарисовку Широ (да, и писать он начал первый!) я как-то тупо и нехорошо ржал. А потом втянулся :3

@темы: История одного маньяка, Песни тибетских лам

---

А я нарисую на алом холсте, а я нарисую на алом холсте... Поставлю мольберт, возьму в руки кисть, в палитру налью много краски. И на алом, как кожа, холсте белой краской я нарисую страшную сказку. Там не будет драконов, крадущих принцесс, там не будет злых магов и рыцарей в белых доспехах. Не будет чудесного леса, что так дорог мне, не будет стимпанка и адова жара подземья.
Там будет лишь город. Высокий, подпорка небес, который ломает колонами зданий всю перспективу. Кривой и чванливый, обрюзгший и грязный, с канавой метро под шатким навесом земли. И в городе этом не будет плескаться чудесная пыль цветов фей и маги тут тоже водится не будут. Не будет тут роботов. Странных детей. Неуловимых маньяков.
Тут просто нет облаков. Они не нужны - ведь им уже не нужно скрывать куда-то пропавшее солнце. Нет неба! Лишь крышка, которую держат высокие крыши. Нет неба! Лишь суррогат. И воздуха нет, нет птиц, нет деревьев... Город застыл в ожидании взрыва. Подделка!
Белой краской по суррогату неба. Большими буквами. Матное слово! Пусть знают, что это всё фарс. Что ужас этого дня - отнюдь не маньяк в подворотне, падение доллара или же крах нефтевышки.
И вот, насмехаясь, я слово закончил. Я вывел второе. Третье, четвёртое - по небу, зеркальному грязному фейку. Поставил в конце восклицательный знак. И что же?
А ничего. Маньяк в подворотне, доллар падает, вышку взорвали.
На алом холсте всё так равнодушно застыло с потёками матерной брани по небу. Всё именно так, как мне и хотелось, до чёрточки так, как я рисовал.
Не страшно?
Я назову картину «Подделка». Или же лучше назвать её «Зеркало»?

@темы: Три грамма героина, Что-то мутное, Песни тибетских лам

---

Знаете сказку «Гаммельнский крысолов»? Ага. А вот это - «Гаммельнский блядолов».

@темы: Три грамма героина, Стынет в венах ртуть

---

Флешка: z0r.de/1943

Карамель *размахивая руками*: И тут он ей глотку перезает! Представляешь! И кишки в разные стороны!
Широ: О_О
Карамель: А она к нему тянется и мол любит! Любит!!!
Широ: О_о
Карамель: А потом снова кровь-кровь-кровь! И красота!
Широ: А понял! Пишем!
Карамель: Кровь-кровь-кровь!
Широ подтанцовывает
Карамель: Я ещё придумал! Смотри кровь-кровь-кровь!
Широ: А это разве канон?
Карамель: Канон? Ты забыл? Мы же фикрайтеры, нагибаем канон!!
Широ: Ах, прости меня, я забыл!
Карамель и Широ: Кровь-кровь-кровь, убийства-убийства-убийства <3

@темы: Бредология мига, Что-то извне

---

Два часа до Рождества

Он был ненормальный. В любом из имеющихся смыслов этого слова. И дело было даже не в том, что он не дружил с головой… с ней-то он как раз был в прекрасных отношениях. Но, тем не менее, она никак не могла понять, что же заставляет её сердце так опасливо сжиматься, когда его взгляд становился стеклянным, опрокинутым в себя. Раньше таких называли одержимыми бесами или демонами, но у проклятых никак не могло быть серых глаз. Не святой, у святых глаза голубые. Но серый – он как грязно-голубой.
Он был ненормальный. Живой, он был от и до живым, настоящим. У него было тёплое дыхание, а в его груди гулко стучало сердце. Он никогда не мёрз, всегда был тёплый, и его было приятно обнимать. Подниматься на цыпочки, обхватывать шею руками – а вот у неё руки всегда были холодные – и заглядывать в его глаза. Озорные такие, совершенно мальчишечьи, а где-то в их холодной, колодезной глубине плясали чертята, которыми он был одержим. Или на улыбку его смотреть, на злую, жестокую улыбку. Он всегда так улыбается, когда смотрит на неё. Или сквозь неё?
Он был ненормальный. Мог проснуться среди ночи, в панике, взмыленный, и выть, как побитая собака, плакать, как ребёнок. И успокаивался только от звуков её голоса и от её же прохладных прикосновений. Мог уйти с работы посреди дня и, купив огромный букет цветов, самых невероятных для этого времени года (где только находит?), придти домой. Мог задуматься настолько, что не замечал ничего вокруг себя. И всё время он говорил о чём-то странном и глубоком в своей обычной насмешливо-циничной манере. Как сейчас. Что он понимает, в свои-то годы?
Он сидел в кресле, поджав под себя ноги, и меланхолично отрывая лепестки от мака, ронял на её волосы. Молчал. Она тоже молчала, присев рядом на подлокотник, не зная, что сказать. Маки без листьев, точно обескровленные или обезглавленные, падали на пол, а он тянулся за следующим цветком. Полыхающие цветы усыпали столик возле дивана. Её волосы, плечи и колени были усыпаны алыми каплями лепестков.
Он о чём-то думал. И снова этот ужасный, страшный взгляд, совершенно пустой, обращённый сквозь. Ещё хуже, чем его притворная доброта. И улыбка… по его лицу то и дело скользила неуловимая дрожь – ласковая доброта сменялась злой жестокостью.
- Ты видела? - Внезапно говорит он, точно проснувшись, - пошёл снег.
Ненормальный. Снег идёт каждый год, чего в этом удивительного? Снег как снег. Она молча кивнула, не понимая, что взбрело в его голову.
- На улице всё белое, - он вдруг рассмеялся и провёл тыльной стороной ладони по её щеке. А потом поднялся с места и пошёл в коридор. Торопливо обулся, распахнул дверь и вышел на улицу, прямо как был, в одной тонкой белой рубашке и брюках.
С неба падал снег. Огромными комками. Плюхался вниз, разбивался о стёкла машин, асфальт, крыши домов и плечи прохожих. В воздухе пахло холодом, водой и бензином, в тишине слышался гул города, рёв моторов, гудение компьютеров, бормотание телевизоров, смех детей, брань прохожих и заливистые крики подростков.
Он стоял, подняв голову вверх, и всматривался в заляпанное грязными тучами небо, которые роняли вниз белый, стерильный снег. Дышал паром, улыбался.
Он был ненормальный. Что с него взять?
Она вышла на улицу немного погодя. Одетая и с уже начавшими краснеть от холода щеками – ей многого не надо. Подошла и услышала, как он читает стих. Просто стоит и напевно повторяет по памяти рифмованные строчки. То ли для неё, то ли просто так, кто его разберёт? Ей же просто было холодно и она обняла его, как всегда делала, когда хотела согреться.
- …как будто в бурях есть покой, - закончил он и положил руки на её плечи, прижимая к себе. – Какое сегодня число?
- Двадцать пятое декабря, - ответила она, ничему не удивившись. Мысли в его голове скакали так причудливо, что понять логику их последовательности было нельзя, хотя она, несомненно, была.
- Рождество, - хмыкнул он. – Будет через два часа.
Она только пожала плечами. Иисуса лично она, конечно, не видела, но зато прекрасно помнила, какими методами его последователи добивались празднования его дня рождения во всём мире. Испанский сапожок, дыба, груша, нюрберская дева… Последнее оружие пыток она, к слову, испытала одной из первых. Стоит ли говорить, что Рождество для неё не являлось особенным днём? Однако его это не волновало. Он же был ненормальный.
- Я тут подумал… наверное, я впервые в жизни так счастлив на Рождество.
Он склонился, приподнимая её голову за подбородок, и поцеловал. Сначала мягко и нежно, а потом – больно. Сразу появился привкус крови на губах, а он порывисто выдохнул, вздрогнув как от удара. Завёлся. У него невообразимо острая и мгновенная реакция на кровь и боль. Она знала, что ещё минута, даже меньше, и она будет дёргаться от боли, а он будет улыбаться и кусать губы, сдерживая смех, больше похожий на плач или стон. Сквозь подушку слёз и криков это так странно слышать. Она до сих пор не может перестать удивляться.
Маки на чёрных волосах и белой коже. Капельки крови топят белый, новенький снег, ручейки её стекают на чёрный асфальт дорожки от забора до входной двери.
А она давится воздухом, царапает ноготками его руку, беззвучно растворяет свою реальность слезами. Почти не больно, во всяком случае, пока. Только хрустит горло под его пальцами, странно горячими, да льётся по руке кровь из перелома… скоро в сугробе будет алая лужа из её крови. Такая же большая, как гора маков на столике в гостиной.
Виски ломит от огромного количества холодного воздуха вот так разом – не стоило вдыхать так резко после того, как он разжал руку. Темнота давит. Снег вдруг стал тёплым, а его смех прервался так резко, точно кто-то выключил звук одной кнопкой.
- Самый лучший подарок – глоток твоей крови, - доносится издалека его голос. Она всхлипнула от боли и задрожала, чем вызвала у него волну мученических стонов и тихий маниакальный смех.
- Ненормальный, - усмехнулась она.
- Люблю тебя, - шепчет он, едва ли услышав то, что она только что сказала.
Снег окрасился алым, деля мир на три цвета. Красный островок в мире чёрного и белого. Её разломленное напополам горло нервно выбрасывало вверх волны крови, как барахлящий насос воду, голова нелепо запрокинулась назад, рот перекошен гримасой боли. Она переломленной куклой с выдавленными глазами лежала на его коленях, а ветер яростно теребил его пронзительно-красную рубашку. Он тихо и нервно улыбался, подрагивая отнюдь не от холода.
Он всегда был ненормальный. Вдохновенный и влюблённый, одержимый маньяк.

@темы: История одного маньяка, Песни тибетских лам

---

А вот внезапно, я тоже участвую!

---

Итак, я загамал в драконику. И не один, о боги! У меня есть чудесный прист.
Теперь, достигнув всего лишь тридцать пятого уровня, я могу написать две книги. Первая - «Прокачался сам? Прокачай пристку!» и её дополнение: «Выполни абсолютно все квесты, какие хватит глупости взять у твоего ручного приста, скрой фейспалм и не убей её». Ниже животрепещущие скриншоты нашей совместной жизни, кача и прочих радостных моментов.

В роли Пирамидхэда Karamelle, в роли Хайо - ShiroU_NeKo.

Фейспалмнуть вместе с нами

@темы: Что-то извне, Мысль вдруг, Поиграем в Вандервайза

---

Нежность

Я так хочу оставлять на твоём теле шрамы. Большие, уродливые, ярко обозначающиеся тонкой розовой кожей-плёнкой. Шрамы, глядя на которые думаешь лишь о боли. Изуверские, безумно кровоточащие, не заживающие, огненно гниющие, не дающие спать шрамы!
Хочу целовать открытую рану, обводить языком её зазубренные края, хочу надавливать пальцами на больно заживающую плоть, пузырящуюся гноем, хочу с улыбкой целовать затянувшийся, тонко ноющий рубец…
Хочу тебя. Хочу твоих слёз, тоненького скулящего стона – хочу запрещать тебе стонать, закрывая рот поцелуем! Хочу видеть липнущие к белой щеке волосы, покрасневшие от слёз глаза и налитые кровью губы, губы с которых эта кровь капает, как падает с веток по ягодке перезрелая, огненная рябина. Я хочу видеть неизбежность в твоих глазах, я хочу, хочу, хочу чувствовать, как я убиваю тебя, как ты по капле красиво и ломко умираешь.
Я одержим тобой, снова и снова, снова и снова…
Смеюсь, задыхаюсь, шепчу какие-то влюблённые глупости – я же и правда тебя безумно люблю. Я схожу с ума, я безумен! Счастлив, как никто другой, я безудержно, невообразимо счастлив, я люблю тебя, милая, люблю! Ведь ты умираешь от моих рук, на моих руках – о чём мне ещё мечтать?
Ты теряешь силы, капля за каплей, с каждым надрезом, с очередным переломом. Ты уже не можешь кричать – но и не кричать ты не можешь, я не позволяю тебе умереть так просто. Твоя смерть не может быть быстрой, это слишком прекрасно. Я не могу оторвать взгляд, хоть и ополоумел, обезумел настолько, что вряд ли могу понимать всё, что вижу.
Оторванные веки, кровавые дорожки слёз, аккуратно разрезанные «книжкой» от запястья до сгиба локтя руки, хрип из прорезанного рта и булькающая в горле кровь – отрезан язык. На животе – глубокий узор, который достигает груди, уцелевшей части рук, ключиц и бёдер, жестоко обескровливая тело.
Я задыхаюсь. Целую твоё лицо, руки. Это чувство в моей груди, оно переливается через край и мне почти больно, оно давит, оно почти что убивает меня. Настолько сильное, что я бы закричал, если бы мог, но у меня нет возможности. Моё дыхание сбито, а горло горько передавлено невидимой верёвкой. Меня захлёстывает нежность, беспредельная, рабопленная, нежность к тебе, моя любовь. Я настолько сильно тебя люблю, что хочу убить и убиваю, беспредельно опьянённый счастьем. Я крепко связан тобой и тем, что могу не сдерживаться.
А потом опускаюсь на колени, крепко сжав твою ладонь в своей и закрываю глаза. Мне больно дышать, а тело ломает этой жгучей приправой моей любви – я падаю ниц, отключаясь от реальности, но не отключаясь от сознания.
Перед тобой, только перед тобой.
А потом, спустя несколько часов загробного молчания, ты оживёшь и тихо спросишь сорванным голосом, почему я всё ещё тут. Я же в ответ только тихо и нервно, как патентованный маньяк, рассмеюсь и больше не скажу ни слова до тех пор, пока мы оба не получим возможность нормально двигаться.
Я же без тебя не могу дышать. Ты знаешь?

@темы: История одного маньяка, Песни тибетских лам

---

Осалили мобом. Тут надо обнимать, но вы знайте, что я не обнимаю, а отгрызаю головы.



Отгрызаю вот этим людям, чисто из любви к искусству, от всей души:

.Feo
dhampir
Koji Nanjo
Midzu Kanake
princess of ammonites
Sholah Weras-sa
Серая Сова

А тебе, ShiroU_NeKo, особенно, ибо ты меня этим мобом осалил.

Всем спасибо, все свободны!

@темы: Бредология мига, Флешьмоб

---

Было пати быдла. Я про него обязательно напишу, напишу очень много, но не в этот дневник. Здесь же просто скажу, что всё было очень круто. Мне безумно понравилось ваще всё и я дико рад, что я с быдлом)

А вообще, я просто хотел кинуть сюда свой плейлист с простоплеера. Просто так.

@темы: Что-то извне, Мысль вдруг, Такое бывает нечасто

---

Никогда. Не смей. Уходить от меня.

Нет. Не сон. И это чувствуется. Пусть и место странное, само нахождение в нем кажется сказочным, слишком ярким и неправдоподобным для жизни. Но она помнит, как они сюда пришли, как ехали сюда, как поднимались на этот холм. Он держал ее за руку, крепко-крепко. Помогал взбираться, помогал перешагивать через неширокие ямы, нес на руках, когда она уставала. Экая идиллия сложилась между ними, такая бывает редко, точно тишина перед бурей.
Но ей отчего-то кажется, что это последний момент в их жизни. Что совсем скоро этот ветер унесет их счастье далеко-далеко. Они стоят на краю и любуются лесом, что простирается под холмом и разбивается прудом где-то в середине.
Насмешник ветер играет с волосами, она прячется за ним, прислоняясь носом к груди и вдыхая его запах. Сладкий, терпкий, родной. Почему же родной? Ведь он убивает ее каждую ночь? Разве она не должна его ненавидеть? Но она любит его. Действительно любит. Никогда так сильно не любила, за все свои тысячу лет. Тонкие пальчики ломко сжимают его рубашку, а сама она сильней прижимается к нему. Он же мягко обнимает ее, она же любит забывать, что за этой лаской таится жестокость, ей приятна эта мысль.
Он же по-доброму улыбается и ей кажется, будто эта улыбка не притворна. Невесомое чувство счастья распирает существо и заставляет улыбаться в ответ.
- Знаешь.. мне кажется..
- Да?
- Я нашла смысл жизни.
- М?
- Мой смысл жизни - ты. Ты будешь для меня всегда святым, что бы ты ни сделал. Я рада, что мне дарована вечная жизнь, потому что благодаря ей я встретила тебя. Я тебя дождалась. Я готова каждую ночь умирать за наше бессмертие. Ты спас меня от вечности. Ты разбил холод у меня внутри. Ты - мой смысл жизнь.
В ногах ее легкость, пока она говорит, она ее явственно ощущает, будто их и нет, и он не держат тело весом 48 килограмм. Она же не смотрит вниз, она смотрит в его глаза, которые постепенно переполнялись страхом и отчаянием. И только когда она это поняла, она опустила взгляд. Все ее тело, начиная с ног, превращалось в бабочек, что разлетались в стороны. Девушка в ужасе прижалась к нему, обхватывая руками за шею, но уже казалось бы поздно прижиматься к нему. Все кончилось. Вот так простые слова лишили ее счастья. Он прижимает ее к себе, она плачет и шепчет ему:
- Не отпускай меня. Пожалуйста. Я не хочу умереть не от твоей руки.

И тут он проснулся. Не вынес шока, запаниковал и открыл глаза, глубоко дыша, точно задыхался от недостатка кислорода. Тело мелко тряслось, пальцы дрожали – он до сих пор ощущал, как она рассыпалась под ними на сотни порхающих мотыльков, и как больно было знать, что их не схватишь. Сердце бешено колотилось, точно ему приснился не безобидный, пусть и не очень хороший сон, а как минимум на него напали четверо парней из разряда уличного быдла и выбивали из него душу на протяжении получаса. Больно было примерно так же, разве что крови не было. В голове гудело, руки ныли, точно ещё помнили тяжесть её тела. Если бы он стоял – ноги бы подломились.
Слишком реалистичный сон. Ненормальный.
Отдышавшись, он приподнялся на локте и, прищурившись, посмотрел на то место, где должна была сейчас спать она. В комнате было темно и он, конечно, ничего не увидел, как не вглядывался и потому провёл по одеялу ладонью. Пусто. Её не было рядом.
Сердце пропустило такт, замерло… снова забилось.
Прислушавшись, он ожидал услышать шелест тысячи крыльев, точно она и вправду разлетелась на миллионы бабочек. Было тихо, тихо настолько, что он перестал слышать стук своего сердца – а дыхание он задержал давно и даже успел начать понемногу задыхаться.
Спустя две секунды напряжённого ожидания, он вскочил со своего места, точно ударенный в спину. Забеспокоился, занервничал – точно ли это был сон? Если да, то почему её нет рядом? Если нет… то лучше бы это был сон. Он осознал, что если её больше не будет, то случится нечто ужасное. Что именно, он понимал ещё смутно, но паника при малейшей мысли о том, что её нет, была огромна.
Всю заторможенность и сонливость разбили тревожные мысли. Спотыкаясь в темноте обо всё, что было на пути, он выбежал из комнаты. Почти на ощупь добрался до лестницы, сбежал вниз, на первый этаж, а потом ещё ниже – в подвал… почему-то в голове напрочь засело, что мёртвая она обязательно должна быть там. Даже если от неё остались только цветные бездумные бабочки.
Ключ от двери нашёлся не сразу – он забыл надеть очки и мало что видел – но ключ не потребовался, потому что дверь была не заперта.
Она и в самом деле была там.
Сразу стало возможно дышать. Он быстро сбежал со ступенек в почти полный мрак каменной клетушки. В крохотное окно лениво светила луна, заставляя тени быть чернее темноты, а её кожа выбелялась в этой темноте резким контрастом, который ему казался смазанным бежевым пятном. Однако этого хватило, память дополнила то, что было нельзя увидеть.
- Зачем? – он прижал её к себе, пряча лицо на плече и ещё толком не понимая, живая она или нет. – Зачем ты ушла?
Вроде бы ничего страшного не произошло, но было страшно. Представить себе, что она уйдёт навсегда. Представить себе, что её больше никогда не будет. Что даже она не умрёт от его руки, а просто уйдёт… и? И что дальше? К кому уйдёт, зачем?
Страх смешался со злостью. Он ревновал, хотя и сам не понимал этого.
- Ты слышишь? – пальцы крепко сжались на её предплечьях. – Никогда. Не смей. Уходить от меня.
Голос дрогнул. Он не хотел бояться и даже не думал, что его так сильно потрясёт эта мысль. Однако руки дрожали, дыхание сбивалось, а мысли, находя одна на одну, путались. Он не думал о том, что слишком привязался к ней или о том, что у неё его душа. Он просто категорически не желал отпускать её от себя и злился оттого, что, возможно, всё будет не так, как ему хочется.
- Милый, – казалось, будто ее губы не то что бы заплетались, скорее она не могла их сомкнуть. – Милый... я... здесь... что случилось?
Она даже поднять руку не могла, что бы обнять его в ответ, не успело все восстановиться. Не срослись разрезанные до «улыбки» щеки, переломы рук и выбитые суставы ног. Тонкий разрез на животе затянулся минутой ранее. Она старалась не дрожать, прислушивалась к нему, замирала и боялась за него.
- Не знаю, - он всё ещё не мог придти в себя, но звук её голоса успокаивал. - Ты... тебя не было рядом.
Какая странная, абсурдная ситуация. Всё было как всегда, но, в то же время, совершенно неправильно. Во всём виноват сон, успокаивал он себя. Во всём виновато воображение и ничего кроме. Это из-за него он не мог вспомнить то, что было вечером до того, как он лёг спать. Это из-за него он не мог понять, что его беспокоит. Ненаучно, неправильно и глупо - но отчего-то вдруг все логичные и правильные мысли исчезли, как она в том сне. Вроде бы он считал себя давно взрослым, вроде бы он уже давно перестал быть ребячливым мальчишкой, глупым и сентиментальным юнцом, вроде бы... однако сейчас он ощущал себя именно таким, стоило только услышать её голос.
- Конечно, – ей хотелось улыбнуться, но у нее не получилось бы, даже если она попыталась. – Я была здесь... потому что ты убил меня…
Разрывы медленно, но верно срастались, через час она бы восстановилась полностью, а сейчас, она отвлекалась от этой важно цели. Пальцы целой руки она запустила в его волосы, перебирая их.
- Милый, не бойся… я здесь.
Он только кивнул, глубоко вздыхая. Да, она здесь. Это не сон. Это - точно не сон. Во всяком случае, он очень надеялся на это. Всякий сон до какого-то момента реальность, но не от всякой реальности можно проснуться в тот момент, когда вздумается.
- Я испугался, что ты исчезла, - честно признался он. Пожалуй, она была единственной, с кем он общался честно и почти по-человечески, если его поведение вообще можно было внести в эти рамки.
- Кажется, это был сон, - он медленно разжал пальцы, которые непроизвольно сжимал всё крепче - на тонкой коже уже успели отпечататься синяки. Это успокоило. Её боль всегда успокаивала.
- Но я проснулся, - он медленно, немного неуверенно поднялся и взял её на руки. Ходить она пока не могла - он вспомнил, что подрезал сухожилии на обеих ногах и что ноги у неё всегда заживают в последнюю очередь.
- Проснулся, а тебя рядом нет, - он двинулся в сторону выхода. В подвале было холодно и неуютно, надо было уйти отсюда и забрать её. Так будет спокойнее.
- Я бессмертна. Я никогда и ни за что тебя не оставлю, милый…
Он улыбнулся. Тихо, почти незаметно и спокойно.
- Я люблю тебя, Ева.

@темы: История одного маньяка, Песни тибетских лам